Родился в Москве. Автор одиннадцати поэтических книг. Член Союза писателей России и Международной ассоциации журналистов. Кавалер ордена Преподобного Сергия Радонежского РПЦ и многих литературных премий. Главный редактор альманаха «День поэзии – ХХI век». Лауреат премии Правительства Российской Федерации 2013 года в области культуры. Проживает в Москве и в Рузе. Заядлый грибник,хозяин собаки, умеющей отыскивать грибы.
Стихи о зимнем одиночестве
Опять зима, за наши за грехи
Великие, и те, что весят мало…
Я достаю из ящика устало
Написанные к случаю стихи.
Они в тиши хранились целый год.
В них затаилось несколько отточий.
Я их писал в преддверье горькой ночи,
Когда опять зима ко мне придет.
А ты уйдешь – последняя любовь.
Верней не ты, а тень былого счастья,
Которое не вечно, как причастье,
А требует усилий вновь и вновь
Исповедальных, мaятной души.
Которая, как раненая птица,
Должна из Горней выси возвратиться
На наши ледяные рубежи…
О, как не в пору выпал первый снег!
Не вовремя, не к месту, не по чину.
Я не узнал глубокую причину
За что меня на холода обрек,
Как исстари писали – «тяжкий рок»,
И щурились значительно и строго…
В России к одиночеству дорога –
Кратчайшая из всех земных дорог.
Я научился праздновать один
Все даты, все свершения былого.
И верить в силу собственного слова,
Как в голос крови и слова родни!
И может мне за что-то повезет
Прожить от одиночества до лета,
Которое пребудет – и поэта
От хлада одиночества спасет!
Завороженная зима
Грачи не улетали вовсе…
И бесконечно, день за днями,
Шла нескончаемая осень
Метели, заменив дождями.
Декабрь минул без мороза,
И пальцы складывались в щепоть,
Чтобы тепло почило в бозе,
И смолк не нужный птичий щебет.
Чтобы окончились отсрочки
Зиме, замученной постами.
И не взорвали полночь – почки
Мертворожденными листами!
И был печалию отмечен
Канун больного Новогодья.
И говорились тише речи
Над голою земною плотью…
Но Рождество по талым лужам
Явилось, как весною Пасха.
И вопреки уснувшим стужам
Сложилась праздничная сказка!
И стала сонная империя
Мечтать, надеясь втихомолку,
Что Дед Мороз сугробы меряя,
Придёт на святочную ёлку.
И то, что было заворожено,
Наговорённую водою,
Проснётся утром – запорошено
Библейской вьюгою седою!
И ляжет санный путь с Крещения,
И свежий снег укроет дали…
Но длилось зимнее прещение.
Грачи – и те не улетали!
Тишина
Тишина сбивает снег в прихожей.
В комнату крадётся тишина.
Угасает вечер непогожий.
За окошком ночь – черным-черна.
Я молчу, боясь окликнуть гостью,
Что ко мне явилась на погляд.
Пол не скрипнет, не шелoхнут гроздья
В красном кyте тлеющих лампад.
Что сказать? – В безмолвье больше толка,
Чем в грозе грохочущих небес.
Покидает срубленная ёлка
В слёзах смол, насупившийся лес.
Шумный Новый год – беспечно,
В суете, исчезнув без следа.
Не оставив от себя в помине
Ни любви, ни празднества следа.
Тишина войдёт безмолвно в сени,
Как предтеча святок колдовства.
Побегут по стенам сказок тени
Накануне встречи Рождества.
Не прервёт ушастая собака
Полнолуньем посланные сны…
Тишина сочится, но, однако,
Люди не заметят тишины,
Что приходит тaинством к поэту
Накануне новых смутных строк –
Памятником кaнувшему лету,
Что давно покинуло порог…
Двадцатый…
Снег скрипит! Скрипит январский снег.
Пёрышко скребётся по бумаге.
Словно вновь пришёл двадцатый век,
Очередь заняв в универмаге.
Фантики, хлопушки, пастила,
Синий шевиот официоза…
Ёлка настоящею была –
Со смолой, застывшей от мороза.
Дворник гордо нёс свою метлу,
Деревенский дворник – дядя Федя.
Тёплый хлеб давали ко столу,
И компоты – школьникам в буфете.
И трещали доски у бортов:
Шло с Канадой вечное сраженье.
И в хоккейной шапочке – Бобров
Поражал игрой воображенье…
Милый, неуклюжий и больной,
С коммунальной толчеёй в квартире,
Где ты мой двадцатый – золотой,
С орденом «Победы» на мундире!?
Где ты, чёрно-белое кино?
«Огоньков» эфирная программа.
Голуби, соседи, домино,
И такая ласковая мама,
Что теперь глядит издалека,
В деревянной рамочке квадрате…
Век двадцатый – это на века!
На другие – времени не хватит!
Дрова
Пора Новогодья, метели
Хлопочут под сводом небес.
Воздушные зимние змеи
Взлетают и падают в лес.
И кто-то поодаль, в сторонке
В тулупе стоит у плетня.
Пытаясь упрятать в постромки
Гривастую шею коня.
Берёза, сосна и осины
Под звонкой пилою поют.
Забытые детства картины
Во снах в караулы встают
И вот уже тянутся дровы
На дровнях – в родное село.
Где снeга под самые кровы
Бревенчатых изб намело…
И снова смыкаются годы,
Как створки ворот за спиной…
Выходишь – иные погоды,
И ветер, и воздух иной.
Тому миновало полвека…
Но только опять и опять
В озябшей душе человека
С поленьями сани скрипят.
И бабушка крестится снова,
Встречая под вечер обоз –
Предтечу Спасенья печного
В Рождественский лютый мороз!
* * *
Я в сказки Рождества не верю…
Но вот, приснилось этой ночью:
Как будто ты стоишь за дверью.
А за окошком – снега клочья.
У нас с тобою, мама, тихо.
В сочельник свет уходит рано.
И дремлет, притаившись, «лихо»
На самом краешке дивана.
Погасли поздние зарницы
В глазах твоей любимой кошки.
Скрипят паркета половицы.
Качаются у кресла ножки.
Квартира эта, четверть века
Ремонт не ведала, однако…
В ней заменила человека
Голубоглазая собака.
Она была б тебе послушна,
И облизала жарко руки.
И было нам – втроём – не скучно,
Когда бы не было разлуки.
Когда бы не было печали.
И встреч никчёмных Новолетий.
И зеркала не замечали
Скупые слёзы на рассвете.
Рождество на святой земле
Святая ночь, святое торжество –
Настало, и шагами пилигрима
Спускается на стогны Рождество
Со стен и башен Иерусалима.
В небесной грусти Гефсиманский сад.
Песок и камень овамо и семо.
Здесь пуп земли, так книги говорят.
Здесь луч Звезды достигнул Вифлеема.
Здесь нет лесов, где правят волшебство
И колядуя, втайне тешат беса,
Но всё равно встречают Рождество
Желанное и жданное… Завеса
В сочельник расточается пурги,
Ложась пуховым платом на дороги.
Здесь не слышны тяжёлые шаги,
И к валенкам привычны с детства ноги.
Отсюда так далёк Ершалаим
Библейский, над Гихона берегами.
Здесь торжествует в силе Третий Рим –
Московия, над грузными снегами!
Здесь я рождён, и будит сердце зря
Загадочной страны призыв и вызов.
Восточная лимонная заря.
Русскоязычный шёпот кипарисов.
Сказ о крещении
От дневного и ночного страха
Боже, в это вечер упаси…
Береги с младенчества рубаху,
В коей ты крещался на Руси
Караулит храмы строгий ельник.
Переметы снега вдоль дорог.
Ты мне в этот сказочный сочельник
Подари «крещенский вечерок».
Говори приветливые речи.
На полoке разбери постель…
Темнота. Во тьме пылают свечи,
И гудит крещенская метель.
Кислою капустой и грибами
Пахнет так, что напрочь выноси…
Отразились звезды в Иордане,
Отразились в Истре, на Руси.
И грядет нечаянная встреча.
Крестный ход застынет у ворот:
Уж не сам ли Иоанн Предтеча
В валенках по улице идёт?
И ворон не устрашившись стаи,
На крыло опершись, не спеша,
Кроткий голубь к проруби слетает.
Чтоб бессмертной сделалась душа!
И бредя в крещенском снеговее,
Только скажешь: «Господи, спаси.
Хорошо живется в Галилее.
Широко живется на Руси!»
* * *
Как жалко, что этих усталых снегов,
По жизни осталось всё меньше и меньше.
Усталых друзей и усталых врагов,
Устало тебя покидающих женщин.
Ты даже их след замечать перестал,
На выпавшей ночью метельной пороше,
Покрывшей ступеней резных пьедестал,
Что кажется каждое утро положе
Чем в полночь, когда колотилась пурга,
В закрытые окна – легка на расправу…
Как жалко, что рано устали снега.
И сколько им тять – не ведомо, право!