Вступительное слово.

Во время своего трудового пути, в конце 80-х годов прошлого, увы, века, мне довелось работать по полученной первой специальности инженера-строителя в Министерстве химической промышленности СССР. 

Именно тогда я и посетил столицу Армении, где на Ереванском заводе химреактивов возводился новый цех с самыми передовыми технологиями. 

Не буду углубляться в производственный процесс. Поразил не только размах стройки. 
Поразила теплота человеческих отношений и удивительное гостеприимство армянских друзей. 

В то время в нашей стране велась упорно насаждаемая свыше борьба со спиртным, весьма спорное мероприятие с фискальными мерами и непредсказуемыми результатами. 
Армения упорно сохраняла «самобытность» в этом вопросе, пытаясь сберечь виноградарство, любовно лелеемое на каменистых почвах, а еще каждый взрослый мужчина Армении владел секретом изготовления удивительного «тутового» напитка, которым угощал особенно близких друзей. 

Самогоноварением это, слава богу, в республике не считалось. 

С тех пор прошло уже больше двадцати лет, но я до сих пор помню удивительный по красоте аэропорт «Зварнотц», дружеские рукопожатия новых друзей, а также огромных копченых сигов из озера Севан, врученных нам в дорогу… 

А заводской цех мы общими усилиями достроили. Надеюсь, что он пригодился новой Армении, стариной земле которой я оставил частичку своего труда и своего сердца.

Проглянет вешнее лицо

Господь молчанье наградил… 
И руки выронили стилос. 
Пока поэзия постилась. 
Ко мне никто не приходил? 
Чьё там копыто у крыльца? 
Откуда тянет запах серы?! 
И снова кружат дум химеры. 
И веки — тяжелей свинца. 
Увяла в Болдине трава. 
Листва осенняя сгорела, 
И льдом отрезав дух от тела, 
Зима, ты, кажется, права? 
Что мне осталось? Побелеть, 
Пустив за верею порошу. 
И лишь оставленную ношу 
Судеб любимых женщин петь? 
Дыханье смрадное в ночи… 
Но языки капелей — сахар 
снегов слизнут. 
Поставь без страха 
На подоконник три свечи. 
Гляди в туманное кольцо 
На святки, гульбища, коляды 
И жди… 
Из Северного ада 
Проглянет вешнее лицо! 
И разомкнёт Господь уста. 
И разомкнутся реки к устью. 
И вновь потянутся над Русью 
Стрижи в заветные места. 
И грянет первый гром вдали, 
И промелькнёт в прогале вербы 
Весна с глазами Натали 
И с нежной поступью Эвтерпы! 

***

Бродит волчицею серою 
Оттепель — 
в ночь, за окном… 
В чём твоя вера? — 
Не верую 
В матерь, уснувшую сном 
Вечным, 
средь мая цветения, 
После недели страстной. 
Ждать ли твоё воскресение? 
Будешь ли снова со мной? 
Звёзд слюдяное сияние 
Тает на снежной меже… 
Как обрести покаяние, 
Если смятенье в душе?! 
Кажется сонной химерою 
В небе затерянный рай… 
Верую! Верую!! Верую!!! 
Мама, не умирай! 
За ледяною излучиной, 
В сполохах млечной пурги, 
Ночью бессонной измученный, 
Слышу родные шаги. 
Там, где часы беззаботные 
Мы проводили, любя, 
Мамины пальцы бесплотные 
Крестят, прощаясь, дитя 
Взрослое, 
с жёсткою проседью, 
Горя познавшее край. 
Губ шелестящее просинью: 
«Мама, не умирай!» 

Рождество на Святой Земле

Святая ночь, святое торжество — 
Настало, 
и шагами пилигрима 
Спускается на стогны Рождество 
Со стен и башен Иерусалима. 
В небесной грусти Гефсиманский сад. 
Песок и камень овамо и семо. 
Здесь пуп земли, так книги говорят. 
Здесь луч Звезды достигнул Вифлеема. 
Здесь нет лесов, где правят волшебство 
И, колядуя, втайне тешат беса, 
Но всё равно встречают Рождество 
Желанное и жданное… 
Завеса 
В сочельник расточается пурги, 
Ложась пуховым платом на дороги. 
Здесь не слышны тяжёлые шаги, 
И к валенкам привычны с детства ноги. 
Отсюда так далёк Ершалаим 
Библейский, 
над Гихона берегами. 
Здесь торжествует в силе Третий Рим — 
Московия, над грузными снегами! 
Здесь я рождён, и будит сердце зря 
Загадочной страны призыв и вызов. 
Восточная лимонная заря. 
Русскоязычный шёпот кипарисов. 

***

                    Н. Ш. 

Те женщины приходят по ночам 
Из прошлой жизни, из минувшей дали… 
Их покрывают звездные вуали, 
Струятся плащаницы по плечам. 
Они из той загадочной страны, 
Которую покинул ты однажды, 
Не утолив с тех пор тоски и жажды… 
На волчье притяжение луны — 
Спеша, 
не пощадив кровавых ног, 
Приняв межу за торную дорогу, 
И ощущая в сердце понемногу 
Стальной зари расплавленный клинок. 
Но речка заповедная текла, 
И роща заповедная алела, 
И женщина заветная летела, 
Чтоб бабочкой стучать в проём стекла! 
Чтоб поднимая бесприютный взор, 
Услышав звон призывного набата, 
Ты протянул к ней руки виновато, 
Зрачки в зрачки уставивши в упор! 
По щиколотку в травах, босиком, 
Та женщина звала тебя обратно 
В былую юность, где любилось жадно 
И пахли губы теплым молоком… 
Пусть женщины приходят на порог 
Из прошлого, на позднее свиданье. 
Чтоб было не напрасным ожиданье 
Святой любви. 
И да хранит их Бог! 

Август-2009

Снова в строчках, скроенных навскидку, 
В августовской маятной дали, 
На «живую» стянутые нитку 
Проплывают в небе журавли. 
Журавли, куда вы, право слово? 
В суету заоблачных хлопот?.. 
Русь живёт от Пасхи до Покрова. 
Пополам ломая длинный год. 
Днесь живёт, а в зиму — выживает 
В чаянье весеннего тепла. 
Крестиком узоры вышивает 
На погостах сумрачная мгла. 
Но ещё до ночи самой темной, 
Бесконечной ночи в декабре — 
Долог путь, 
и дремлет август томный 
Рыжей кошкой на моём дворе. 
Разнотравье лета на исходе. 
В росах медуница и кипрей. 
И тепло совсем не по погоде, 
Только клин — всё выше и острей. 
Он летит, не умолкая, мимо 
Рощи, косогора и меня. 
Словно чует за спиною — зиму 
И успенье светового дня. 
Но пока вещают лето Святцы! 
Лжёт григорианский календарь. 
Журавли, успеете собраться. 
Негасим Отечества алтарь!