Пока светло

Скоро ласточкам ставить птенцов на крыло 
Скоро вспыхнут багрянца осеннего блики… 
Но пока на просторах России — светло, 
И покрыты поляны ковром земляники. 

Удержать этот миг! Поддержать этот свод 
Поднебесья, 
                        пока не разверзнулись хляби. 
Только где то плечо? Где надёжный заплот 
За который до срока не глянет сентябрь? 

Разнотравного лета высокий венец. 
Вековая услада второго покоса. 
И шагает домой, враспояску, отец. 
И бежит твоё детство, навстречу, с откоса. 

И журчит, разливаясь, по плёсам река. 
И играет в струе златопёрая стая. 
И глаза прикрывает от солнца рука. 
И гремит у колодца бадейка пустая. 

И до самого края заветной земли — 
Малой родины — вечного счастья юдоли, 
Синеву прошивают стрижи да шмели. 
И распахнуто, в скатерти клевера, поле. 

И от зеркала луж, где вода, как стекло, 
Отражаются сныть и лесные гвоздики… 
И хотя на просторах России светло — 
Скоро вспыхнут багрянца осеннего блики! 

ПЕРВОЗИМЬЕ

Вот опять на дворе беспробудного царства пора. 
И на смену предзимью приходит черёд первозимью. 
Вечереет с утра, 
                             и безмолвие бродит с утра, 
Подпоясавшись рек и проток, остывающих, синью. 

Первый лёд, первый снег — до оскомины, право, скучны. 
Я — не пёс, чтобы в свежих порошах валяться… 
Эти странные строки, наверное, даже грешны. 
Ведь уныние — грех, утверждают наивные святцы! 

А на святки кудесить, в «личинах» и «харях» скакать, 
Мне — за пятый десяток шагнувшему, в общем не дело. 
Лучше ты расстели на двоих, как и прежде, кровать. 
И теплом своих рук отогрей мне усталое тело. 

Ну а душу, покуда жива у поэта душа 
Отогреет любовь, 
                                  что приходит душе во спасенье. 
И бездонные снеги на землю прольет из ковша 
Млечный путь… 
                      и до светлых минут Воскресенья 

Им лежать — этим вечным, матёрым снегам, 
Чтобы полнила грусть непонятные, рваные строки. 
Первозимье… 
                         Иду поклониться соломы стогам. 
Обелисками лету, застывшими возле дороги. 

НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ

На Сретенье — лужи, на Пасху — пурга. 
То степи, то чащи лесные. 
Что скажешь? «Россия — и вся недолга!». 
Что сделаешь? Это — Россия. 

Здесь нет колыбелей… Качают пращи 
Камения судеб бедовых. 
И здесь не дают, на разжив, палачи 
Отступникам — тридцать целковых. 

На этой земле, где сражаясь, не ждут, 
Что к смерти состарится тело, 
Доносчику первый достанется кнут 
За «Слово» его и за «Дело». 

И дёшева пусть подъяремная месть, 
И нету для катов Мессии… 
Но в этой земле — Благовещенье есть, 
Чтоб верила в завтра Россия! 

Чтоб знала: в черёд зацветет краснотал 
Церковный, 
                         от солнечной ласки… 
Но будут погосты по свежим крестам 
Считать, не доживших до Пасхи. 

И в свиток свернувшись, чернеть небеса. 
Кричать, заплутавшая стая… 
Что скажешь? «Россия — кругом чудеса!». 
Что сделаешь? Участь такая! 

МЕТЕЛИ МАЯ

                   «Май жестокий…»
                                   А. Блок 

Когда наступает с душою разлад 
И шрамы на теле, 
Как часто метели метут невпопад, 
Как часты метели. 

И падает Радониц снег на гранит, 
Растущий из тверди. 
И ангел-хранитель уже не хранит 
От скорби, от смерти. 

Темна в облаках неживая вода, 
Глубока трясина. 
И к отчему дому тропа не видна 
Для блудного сына. 

На склоне змеёй ускользнувшего дня 
Лукавый проснулся… 
И ты отвернулась тогда от меня. 
И Бог отвернулся! 

КАКАЯ ДОЛГАЯ ЗИМА

Какая долгая зима. 
Какая горькая кручина. 
Какая веская причина 
От зазимков сойти с ума! 

Какая тряская трусца. 
Какая скользкая дорога 
В юдоли зимнего чертога. 
Где воздыханьям несть конца! 

Но обнажился южный склон 
Холма, 
             и лёд разбила щука. 
Хвостом, 
                   чтоб тихая округа 
Прервала бесконечный сон! 

Когда на землю из-под стрех 
Ударят молодые струи. 
Тебе простятся поцелуи, 
Как мне простится смертный грех 

Что я сильней всего любил 
Поэзию, той мукой сладкой, 
Что нас ночами над тетрадкой… 
Про что же я?.. Опять забыл. 

Забыл в смятении ума… 
Но лишь глаза свои закрою 
Бреду весеннею порою 
Туда, где галок кутерьма. 

Туда, где белые грачи, 
Средь чёрных хлопьев снегопада 
Летят, восставшие из ада… 
Не возражай, прошу, молчи! 

Переведи часы на час 
Вперёд, 
                приблизившись к рассвету. 
Прости, что в эту ночь поэту 
Сомкнуть не приведётся глаз! 

Что в росчерке его пера 
Нетерпеливая мятежность, 
И ожиданья безнадежность: 
Весны, спасенья и добра! 

АПРЕЛЬСКОЕ

Это свежее небо, глядящее в бездну воды. 
Свет Фавора, струящийся ниц из созвездий бутона… 
Где-то там, за рокадой, пропали былого следы, 
И Кощеево царство асфальта, стекла и бетона. 

Прорастёт тишина в палисаднике купой берёз, 
Меж рябин и сиреней и криво прибитых штакетин. 
Я впервые уснул без дурмана, проснулся без слёз, 
Отрешась от обид, недомолвок, смятенья и сплетен. 

И почти что воскрес, в этот светлый пасхальный канун. 
И до первой звезды дотянулся, ожёгшись, рукою. 
Мне «зелёные святки» подарит, наверно, июнь, 
Если в землю, зегзицей, до Троицы дня не зароют. 

Пусть наносное ныне уйдёт, как уходит зима. 
Как понуро уходят незвано пришедшие гости. 
Здесь с уставом чужим на порог не пускают в дома, 
Где герани в сенях, и вязанками — луковиц гроздья. 

Звон сочится, капелью срываясь с вершин церковей. 
И сочатся берёзы прозрачной весеннею кровью… 
И глядит, удивлённо, 
                                     застрешины вскинув бровей — 
Та, которая стала последней, нежданной любовью. 

И озёрные ветры, на солнце, блестя чешуёй 
Рыбьих стай, что стремятся на нерест в протоки, 
Хороводом кружатся над юной апрельской землёй… 
И цветёт краснотал, и рождаются светлые строки! 

ЗАВЕЩАЮ РОССИЮ

Задолго до Светлого праздника вешнего, 
От комля столба у заставы стоящего, 
Под кашель простуженный старого лешего, 
И шорохи льда переправы мостящего, 

Метет по дорогам пурга-околесица, 
Но дело немётно, как водится исстари. 
Опять начинается месяцев лествица 
От печки, где ели горят серебристые. 

Беременна прошлого года загадками, 
Пришла января суетливая проза. 
Опять Рождество с надоевшими святками. 
Опять на Крещенье не будет мороза. 

Под утро опять одолеет бессонница. 
И скрип половиц под шагами неслышными. 
И дело к разлуке негаданной клонится. 
Печальной разлуке под старыми вишнями. 

И Виевы веки сомкнутся усталые. 
Века разомкнутся в пространстве и времени. 
И лишь снегириные сполохи алые 
Рассыплются искрами в траурной темени… 

Но звон колокольный густою октавою 
Разбудит вчерашние сумерки синие. 
Я в них остаюсь за чертой, за заставою, 
А вам — сыновья, завещаю Россию! 

Где никнут берёзы над прахом отеческим, 
Над зимником битым стальными полозьями 
В края, где не пахнет жильем человеческим, 
И звезды висят самоцветными гроздьями — 

Над русской землёю, как ворот распахнутой, 
От скал, где бушует волна океанная, 
До степи полынной, нагайкой распаханной. 
Где Разина песня звучит окаянная!