Проглянет вешнее лицо

Господь молчанье наградил…
И руки выронили стилос.
Пока поэзия постилась,
Ко мне никто не приходил?

Чьё там копыто у крыльца?
Откуда тянет запах серы?!
И снова кружат дум химеры.
И веки — тяжелей свинца.

Увяла в Болдине трава.
Листва осенняя сгорела,
И льдом отрезав дух от тела,
Зима, ты, кажется, права?

Что мне осталось? Побелеть,
Пустив за верою порошу.
И лишь оставленную ношу
Судеб любимых женщин петь?

Дыханье смрадное в ночи…
Но языки капелей — сахар
снегов
слизнут.
Поставь без страха
На подоконник три свечи.
Гляди в туманное кольцо
На святки, гульбища, коляды
И жди…
Из Северного ада
Проглянет вешнее лицо!

И разомкнёт Господь уста.
И разомкнутся реки к устью.
И вновь потянутся над Русью
Стрижи в заветные места.

И грянет первый гром вдали,
И промелькнёт в прогале вербы
Весна с глазами Натали
И с нежной поступью Эвтерпы!

Светлый канун

Хмурень, просинец, снежень – 
                                   проминули; 
Март низринул весны алтари. 
Божьи руки над Русью раздвинули 
Занавески пасхальной зари. 

В небе белые лебеди маются. 
Под шугой мечут щуки икру. 
Колоколенки звонами каются 
На простылом апрельском ветру. 

И горит обветшалою лопотью 
Прошлогоднего лета трава. 
В мире пасмурно, сыро и хлопотно 
И бессмысленны всуе слова. 

В кисее фиолетовой сутеми, 
На исходе весеннего дня, 
Перед ликом Вселенского Судии 
Строг молитвенный сполох огня. 

И лежит за Великими Поймами 
Рек, смывающих прошлого груз: 
Гулевая, святая, пропойная, 
Неуёмная – вечная Русь! 

Великий пост

Канон византийских слов 
Псалтыри покрыл страницы. 
На утлых плечах крестов – 
Смольё прилетевшей птицы. 

С утра тверёз пономарь, 
И дьякона рык раскатист. 
Сейчас допоют тропарь, 
Но не начнут акафист. 

А в поле – уже весна, 
И робкая всходит озимь. 
И клетка поста тесна 
Душе, устремлённой в просинь. 

Но грузом вериг на ней 
Лежит в ледяных оковах 
Россия апрельских дней, 
Россия страстей Христовых. 

Распята меж двух миров, 
На двух веков перекрёстке… 
И отблеск свечей багров 
Над чёрным оплывом воска. 

Вербное

На Вербное кружился снег. 
И дрожь метельных лихорадок 
Ломала птичьих стай порядок, 
Расписанный из века в век. 
России вечная зима!.. 
На Благовещенье сурово 
Упали памятью Покрова 
Снега, как оттиски клейма, 
Из високосного былого, 
Из продувного октября… 
Но провозвестная заря 
Сочилась с неба голубого 
И зажигала краснотал 
Великопостными свечами, 
И под холодными лучами 
На склонах вереск расцветал! 
И шла шуга по руслам рек 
Зимы исходом и итогом… 
И, как неправда, по дорогам 
На Вербное ложился снег! 

Весна

Весна! 
Не едено, не пито 
На мясопустную неделю: 
Опять небесная орбита 
Земли 
            приблизилась к апрелю. 
Искомкан лист бумаги в клетку… 
Течёт вода из буксы крана… 
Сирени сломанная ветка 
В грядущем завтра… 
                                 слишком рано. 
Ещё земля, как с недосыпа… 
Ещё глаза, как с перепою… 
Но жаворонок трель рассыпал 
Над деревянной городьбою. 
И воробей – Аника-воин – 
Кричит с распятия скворешен. 
Весенний воздух чист и хвоен, 
А запах хвои – чист и вешен. 
И падает капель ночами 
На равноденствья равновесье. 
И утро падает грачами 
На растревоженные веси. 
И кружит головы на круче 
Обрыва волжского откоса 
Весна, летящая из тучи 
Лебяжьей нежностью на плёсы! 

В том доме

                              Н.Ш. 

По дому, где гуляют сквозняки, 
Где брошен якорь верности и долга, 
Опять брожу без цели и без толка, 
В предчувствии рождения строки… 
Стучал октябрь мокрою листвой, 
Бросал декабрь 
                         белый снег горстями – 
В окно, что зажигалось 
                                       в старой раме 
Под самой крышей, 
в сутемь, над Москвой. 
Под тем окном кормили голубей. 
И на прохожих лаяли собаки. 
Случались свадьбы, 
                                  похороны, драки… 
А ты была – отрадою моей! 
И дом, кренясь от ветра, уплывал, 
Черпая лужи стенами-бортами. 
И рифмы засыхали – 
                                   там, в гортани. 
И я тебя по шагу узнавал, 
Когда в нарядном платье, налегке, 
Ты по ступеням лестницы взбегала. 
И лампочка горела вполнакала, 
И золотилась пыль на каблуке 
Французских туфель – 
                                      тех, что до утра 
Лежат на пёстром коврике 
                                              в передней 
Моей надеждой, верою последней, 
Что наша жизнь печальна, но добра, 
Что наши дни тревожны, но легки. 
А ночи на двоих не так уж долги. 
И брошен якорь верности и долга 
В том доме, где гуляют сквозняки! 

                                27 ноября 2005 г. 

Зарисовка

Всё чаще капелей пульс. 
Всё ближе весны истома. 
Отвалишь запора брус, 
Шагнёшь на приступок дома. 
Осипший вороний грай. 
Скупой воробьиный попрыг. 
Протёкший в углах сарай. 
Загруженный льдами погреб. 
Кривой колеи провал 
От неба – поля открыжил. 
Кот зиму огоревал 
И басом орёт на крыше. 
И Масляной блин забыт, 
И в печку пирог не всажен. 
Лишь кол февралю забит 
На десять весенних сажен. 
Под утро нырнёт мороз 
В гремящие жестью вёдра… 
Когда же пора стрекоз? 
Когда же наступит вёдро?!