* * *
Тоска над русскими равнинами.
О прошлом грезит каждый стог.
Опять над мокрыми купинами
Стожары зажигает Бог.

Опять над заводью рассеянно
Курлычат в небе журавли.
Опять на родине Есенина
Свечу крестильную зажгли.

Застыла на осенней паперти
Россия с нищенской сумой.
С печальным взором Богоматери
Над скоморошьей хохломой.

Над вековым Рязанским углищем,
Познавшим ратную беду.
Над воровским набатным Угличем,
Не уберегшим сироту.

Но в мире нет желанней болести
И нет прекраснее пути,
Чем по Великой Русской волости
Стезей осеннею пройти!

Чтоб вновь успеть вернуться,
к зазимью
В юдоль отцовскую спеша,
Чтоб не упало небо на землю
И не обуглилась душа!

УСПЕНИЕ

Лето кануло солнцем за раменье. 
Медь заката пошла за пустяк. 
Спас ореховый — осени знаменье 
На утиный встает перетяг.

Затихает церковное пение, 
Неподвижна осока в пруду. 
Богородицы кроткой Успение 
Бабье лето ведет в поводу.

Стадо кленов гусиными лапами 
Вперевалку топочет жнивье, 
И развешано белыми флагами 
Облаков кучевое белье.

Вот и все… Улыбаясь измученно, 
Жаркий август бредет на погост. 
Лишь пылится дороги излучина 
Да Успенский кончается пост.

Да ложится роса на обочины, 
На которых не видно души; 
И ведут заполошные кочеты 
Перекличку в осенней тиши. 

КРУШИНА

Наваждение, сон или явь? 
Лето жизни скатилось с вершины. 
Эту истину сердцем приняв 
Посреди мелколесья крушины, 
Сокрушаюсь, горюю, грущу. 
И с какого ни глянется бока: 
Горькой ягоды черный прищур 
Косит зраком вороньего ока. 
Рощ, крушины осенний погост 
Вер, надежд и судеб треугольник. 
Я незваный, но все-таки гость! 
Нелюбимый, но все же любовник! 
Будет черен прибрежный припай 
Льда в лохани бездонного пруда. 
Будут битых волков черепа 
В зимних логовах выситься грудой… 
Волчьей ягоды горестный вкус. 
Шелест осени крыл за спиною. 
Взгляд мой пуст. 
Только траурный куст 
Опаленной стоит купиною. 

ЯСЕНЕВО

Мне в это лето возвращенья нет. 
И в этот дом не будет возвращенья… 
Над Ясеневым звезд прощальный свет 
И ясеней серебряных свеченье!

За «Узким» в узких берегах пруды 
И стены обветшалые усадьбы. 
И ангельские крылья из слюды 
Стрекоз, 
               творящих призрачные свадьбы.

Но не сложились судьбы и стихи, 
И помнится, как горестная притча: 
У церкови ограды-лопухи 
Невнятен глас невидимого причта.

В снега уходят: судьбы, имена. 
В сугробах путь к утерянному раю… 
Наш общий грех возьму на рамена 
И понесу к неведомому краю.