Андрей Шацков — Склон високосного года — 2000 год  ¦  Оглавление


книга Андрея Шацкова - Склон високосного года, художник - Ирина Егорова

ГОД БЕЗ ТЕБЯ (ПОЭМА О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ)

«Постой!» А щебет птиц уже далече. 
«Люблю!..» А ты не хочешь отвечать. 
Упал туман на худенькие плечи 
Тяжёлый, как свинцовая печать. 

Когда меня обдаст тоской и грустью, 
И с чьих-то губ сорвётся вновь: «Прощай!», 
Со мной, над побелевшей ликом Русью, 
Рыдают стаи, крыльями треща! 

Но понесёт навстречу ветру чалый 
В степную даль, отчаянно храпя… 
Эй, ратник, снова в сердце постучало 
Стальное жало вражьего копья! 

Глубокий снег топтали в схватке кони, 
Сквозь дым светили искорки Стожар. 
И повелитель орд из-под ладони 
Взирал на разгоравшийся пожар. 

Набатный гул над русскими лесами! 
И не поднять тяжёлой головы… 
А где-то рядом девушка с глазами, 
Вобравшими цвет неба и травы. 

Задорная, как тонкая берёзка, 
Любимая, как вешняя заря. 
Но эхо не доносит отголоска 
И пропадает робкий оклик зря. 

Вставай! Вставай!! 
                    Рассвет нахмурил брови. 
Копыто пламя высечет из льда! 
На озере, в потоках алой крови, 
Пусть захлебнётся горькая беда! 

II. 

Вы слышите, ревёт труба, 
Упершись в небо голубое! 
В бою решается судьба 
Руси и нас с тобою! 

Настал дружинникам черёд: 
Взойди скорее, солнце! 
За Русь, за Новгород — вперёд! 
Нацель копьё в ливонца! 

А из разбуженных боров 
Зверьё бежит, спасаясь. 
И лёд покрыла морем — кровь, 
Колен бойцов касаясь. 

Весь день гремели о броню 
Калёных стрел раскаты, 
И князь покой не дал коню 
С восхода до заката! 

Пощады не было врагу, 
Победно пели трубы. 
А меж промоин на снегу 
Лежали вражьи трупы! 

III. 

Любимая, я ранен был тогда. 
Смеёшься!? Что же, смех всегда полезен… 
Два глаза, словно два осколка льда, 
И застывают в горле птицы песен. 

Но только знаешь, как горят снега 
Под оком солнца, батюшки-Ярила? 
Ты говоришь: «То — давние века!» 
Ах нет, ты ничего не говорила? 

IV. 

Люби меня! Люби меня!! Люби!!! 
До верности, до нежности, до крови. 
Над нами вьюга вьётся и рябит, 
Но я тебя щитом стихов укрою. 

Февральский снег, он режет мне глаза. 
Опять зима завыла в отдаленьи. 
Она умеет летние леса 
Заколдовать в замерзшие поленья. 

Набег зимы, а, впрочем, что зима? 
Вся жизнь — одни сраженья и набеги… 
Остались в прошлом: избы, терема, 
Былинный звон, покосы и телеги. 

Но тот, кто светлой Русью окрещён, 
Кому заветы прадедов известны, 
Во сне с ордою рубится ещё, 
И о любви поёт под гусли песни! 

А по всему заснеженному краю, 
Так мало тех, кто может верной быть. 
Вот почему я тихо повторяю: 
«Люби меня! Люби меня!! Люби!!!» 

V. 

Только брови сомкнутся строже, 
Если в сердце опять кутерьма. 
Этот март и апрель был прожит 
Безо сна, 
         без греха, 
                  без ума. 

Только лужи смеялись звонко, 
Покрываясь весенним льдом. 
Только в сердце моё девчонка 
Вдруг вошла, как в холодный дом. 

Постояла, стихи послушав, 
Поглядела на образа, 
Отогрела зачем-то душу 
И ушла, опустив глаза. 

VI. 

Содрогнулась земля 
От весеннего гуда. 
Ну а мне бы сейчас — 
Холода и метель. 
Я прощаюсь с тобой, 
Сероглазое чудо: 
На последней струне 
Заиграл менестрель. 

А в заветных краях, 
Где сады молчаливы, 
Где берёзки, да сосны, 
Да чащи ольхи, 
Расцветают под дождиком 
Вишни и сливы, 
В предрассветную тишь 
Гомонят петухи. 

Начинается день, 
Непогодлив и ветрен. 
В плитах туч затаилось 
Полночное зло. 
В непогоду влюблялись 
И Пушкин и Кедрин. 
(Всем поэтам — бывало — 
В любви не везло). 

Покорённый судьбою, 
С тоской печенега, 
Я шагаю, 
Лицом раздвигая сады: 
В этом марте, 
На хлябях раскисшего снега, 
Ты оставила здесь 
На дороге следы. 

Обретя пустоту, 
Задохнувшись от боли, 
Понимаю, что мне 
Ни к чему два крыла. 
Жизнь прожить — 
Перейти Куликовое поле! 
Так не лучше ль, чтоб сразу 
Скосила стрела!? 

Я не знаю куда 
Заведёт бездорожье! 
Я мечтаю, 
Чтоб встретиться нам довелось. 
Пусть сияет 
Весеннее солнце над рожью 
Золотых, непокорных, 
Любимых волос! 

VII. 

Конница уходит на рысях, 
Затоптав в траву ночные звёзды. 
Ждёшь ли ты, надеясь и грустя? 
Между нами вёрсты, вёрсты, вёрсты. 

Конница уходит, топоча, 
Уминая плотно даль за далью, 
Чтобы серп ордынского меча 
Был сурово встречен русской сталью. 

И упёрлась в давние года 
Жизнь моя, моя стрела-дорога 
От Чудского треснувшего льда, 
До Донского солнечного лога. 

А любовь, она такой пустяк — 
Только без неё на сердце камень… 
Конница уходит на рысях! 
Летний зной дрожит над васильками! 

VIII. 

Вот опять над взлохмаченным стогом, 
Небо трогая парусом крыл, 
Собираясь со стаей в дорогу, 
Мне тревогу вожак протрубил. 

И в тоскующих лебедях Блока 
Мне опять померещилась — ты! 
И гортанные крики Востока, 
И Руси огневые щиты. 

Будто мы на пороге апреля. 
Будто пахнет сырою травой. 
Будто лебеди в звоне капели 
Над твоею плывут головой. 

И в предчувствии горькой разлуки 
Я бреду безоружный — туда, 
Где тугие нацелила луки 
В лебединое сердце беда. 

Резко смолк оборвавшийся лепет… 
И упрямо не веря в беду, 
Тихо падал, как раненый лебедь, 
Снег апреля — последний в году. 

IX. 

Ты всё поймёшь, ты всё потом поймёшь 
И загрустишь, взглянув прозревшим оком, 
Как след любви смывал весенний дождь 
Медлительным и солнечным потоком. 
Как радугой, любовь мою рубя, 
Летели дней июльских вереницы. 
Всё было… Только не было тебя, 
Моей любовью вспугнутой жар-птицы. 

А как грустила осень, золотя 
Сады, где мы с тобою не бродили! 
И снова падал занавес дождя 
И снова город сумерки обвили. 

Любимая, метелям сбор трубя, 
Опять январь над нашим парком кружит… 
Год тихо канул в вечность без тебя! 
Год в память врос, осколком зимней стужи! 

1974-1975 г.г.