БАЛЛАДА О ЛЮБВИ

Часть II

НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ

             «… Батый… узнав о красоте жены
             Феодоровой, Евпраксии, хотел видеть
             ее, но сей юный князь ответствовал
             ему, что христиане не показывают
             жен злочестивым язычникам, и Батый
             велел умертвить его, а несчастная
             Евпраксия, сведав о погибели нежного
             любимого супруга, вместе с младенцем
             Иоанном, бросилась из высокого
             терема на землю и лишилась жизни…»

Н. Карамзин «История государства
российского» т. III, гл., VIII

Пахли хвоей и медом дали.
Звезды падали на траву.
Этим дивным глазам отдали
Все озера свою синеву.

Старый клен — в золотой короне.
На пригорке — ватага опят…
Но вдали крепконогие кони
Над березовой Русью храпят!

Загудели деревьев вершины.
Тучей сделался облака струг…
Уходили в бессмертье дружины.
Пыль дороги легла на хоругвь.

Обернувшись к навек единой.
Князь увидел из-под ладонь —
Хрупкой шеи полет лебединый
И в глазах — васильковый огонь.

* * *

Горькой мятой запахли дали.
Захрустел на зубах песок.
А вокруг лишь сверканье стали
И коней боевой бросок.

Ночь задернула небо рядниной.
Выпал меч из усталой руки…
Где ты, шеи полет лебединый?
Где глаза, что синей реки?

Видно, ночью залетные совы
Взбаламутили гладь воды.
Стали волны в реке свинцовы,
Как глаза в ожиданье беды.

В гости к смерти идти не впервые…
Будет умершим пухом земля…
И легла на упругую выю
Азиатской неволи петля.

Нету сил шевельнуть десницей.
Режет раны степной аркан…
Вислоусый и плосколицый,
Хитро смотрит свирепый хан.

«В битве лестно сражаться со смелым.
Смерть навряд ли кому нужна.
Пусть за жизнь твою нежным телом
Мне заплатит ясак княжна.

Жизнь меняю на десятину.
Верю в княжеский мудрый смысл…
Так нальем до краев в братину
Молодых кобылиц кумыс!»

Князь стоял, утопая в руде.
Князь упрямо твердил свое:
«Если нас на земле не будет.
Можешь взять, окаянный, все!»

И упав под степные подковы,
Он не слышал, как воет орда…
Полем клеверным и васильковым
Брел с любимой, не зная куда.

* * *

Затянулись туманом дали,
Дым струился от рубежей.
Сердцем дрогнувшим угадали
Жены участь своих мужей.

Отпустила рука поводья —
Нет для конных в степи преград.
Узкоглазое половодье
Захлестнуло дубовый град!

Дождь упал и запрыгал немо.
В тучах скрылось луны кольцо.
Грозно тень от чужого шлема
Зачернила княжны лицо.

Но пока еще каждый волен,
И пока еще длится бой,
Можно грянуться с колоколен,
Чтоб не быть у врага рабой!

Сделан шаг в пустоту без испуга.
Только мысль понеслась назад…
Вновь звенела с тоской кольчуга.
Вновь прощались двоих глаза.

* * *
А за синими далями бора,
По нетронутой глади цветов.
Рати воев, готовых к отпору,
Шли стеною червленых щитов.

На могучих деревьях порубы
Затянули потоки смолы.
Звали в битву походные трубы,
В поле слышался посвист стрелы.

От Двины до Днепровского устья
За селом поднималось село…
То, что звалось Великою Русью,
В боевое садилось седло!